Эйрем шла рядом со своим повелителем. Молча. Ее молчание здорово компенсировала непрерывный поток слов, вырывавшийся изо рта Аято, и со стороны такая расстановка сил могла здорово напомнить прекрасную гармонию. Отчасти так и было - Рем молчит, Аято разглагольствует, все довольны и счастливы… Были бы, если бы Аято не было мало просто нести чушь, ему хотелось, чтобы ему внимали, а еще лучше - отвечали. С этим у Эйрем наблюдались некоторые проблемы, потому что столько чепухи ее рациональный рассудок просто не в состоянии сгенерировать.
-Эй! - Аято посерьезнел, и Эйрем внутренне усмехнулась: сердитая мина при прицепленных-то эльфийских ушах смотрелась ну не очень убедительно. - Прекрати молчать, бесит! Ты либо меня похвали, либо себя похвали, либо хоть что-то скажи и лучше не оскорбительное. А то настроение мне опять испортишь, и придётся весь вечер стрелы из обиды делать. Ооооой, ты слышишь? Приём, эльф призывает лунную призму.
- Если не оскорбительное, то мне нечего сказать. - ее низкий голос прозвучал раскатом грома, словно приговор, сочетающий в себе и ответ, и противодействие, и вообще все мысли девушки насчет требования ее повелителя. - Сам ты лунная призма… В мишень он попал, ага, Леголас хренов. А с какого раза ты это сделал, а? Вспомни лучше, как у тебя уши шесть раз отклеивались, и ты бросал меня прямо на землю, чтобы их найти. Во время охоты тоже так будешь делать, мистер эльф?
Наверное, только Аято было под силу добиться от Ваган столько слов. С остальными она общалась мало, редко и непродуктивно - у закомплексованной Валл плохо получалось налаживать контакты с незнакомцами, особенно с теми, кто ниже ее ростом больше, чем на пятнадцать сантиметров. А в этой Академии учится столько миниатюрных красивых барышень, что… остается только вздыхать и терпеть общество такого же высокого Фувы.
Толчок в плечо вывел Эйрем из задумчивости, и она почти белую физиономию эльфа поднялся очень далекий от теплого взгляд.
Он что, забыл, как она в последний раз накормила его песком во дворе за нечто подобное? Насмотрелся аниме всяких, где парни девушек и так, и сяк, и об ступеньку, и все - во имя вселенской любви и справедливости… А с ней такое не прокатит, нет-нет. Она хоть и влюбленная, но гордая.
-Послушай, Рем. - тон Аято изменился. Настолько, что Эйрем сперва не поверила, что с ней говорит именно он, прекрасно знакомый повелитель, а не какой-нибудь парень из ее прежних мечтаний… романтических, конечно, мечтаний. Даже валькирии могут временами предаваться раздумьям о рыцарях и идеальной любви.
- Я готов умереть за тебя, даже если смерть будет глупой и совершенно неуместной. В любой ситуации, у тебя будет шанс выжить, могу поклясться в этом. Важнее тебя здесь, именно для меня, - нет никого. И во время наших тренировок, я каждый раз думаю о том, что если мы во что-то ввяжемся, это может быть и последним нашим совместным занятием,
Боже, - глаза Эйрем расширились. Она с большим трудом переваривала каждое слово, сказанное парнем, и пыталась понять, устраивает ли он очередное шоу, вроде «прекрасный эльф открывает свое сердце возлюбленной полукровке», чтобы после страстных и важных фраз расхохотаться и начать тыкать пальцем в ее покрасневшее лицо с воплями «ааа, поверила!».
Коли бы ты знал, только знал, что я на самом деле хочу сделать, когда ты приближаешься вот так близко… - Эйрем усилием воли заставила себя нахмуриться и вернуть взгляду ледяное спокойствие, за которым бушевали далеко не волны Атлантики.
Длинные пальцы самоназванного эльфа убрали с лица Рем тонкие пряди челки, упавшие на глаза, и сердце девушки пропустило пару ударов.
Надо что-то ответить? Надо что-то сказать? - спрашивала она себя, но, видимо, напрасно. Потому что все равно бы не осмелилась нарушить гармонию их сотрудничества своими дурацкими эмоциями, будь они прокляты…
- Так вот, если я когда-либо погибну, то пожалуйста, - ее руки в его, и Эйрем все равно продолжает сохранять каменное спокойствие, внутренне сгорая от любопытства и предчувствия. Неужели Аято тоже все это время хранил в себе не только дружеские чувства по отношению к ней? Неужели? Она ведь даже не «эльфийка»… И какое-то подспудное ощущение не давало Рем до конца поверить в действительность происходившего. Потому что это ведь Аято! Он непредсказуем, как зимний ветер, и даже она не в состоянии предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент. Пожалуй, именно эта его черта и привлекала Рем больше прочих. - сохрани мои уши. Я таааак долго их делал, и пусть они часто отваливаются, но не допусти Ками, чтобы они пропали. Пусть они пройдут свой пусть наследия до конца. 
- ДЕБИЛ! - раскат грома теперь был больше похож на звук начинающегося землетрясения. Эйрем со всей своей немаленькой силой оттолкнула от себя парня и выпрямилась, готовая броситься на него с кулаками, ногами, зубами и вообще всеми частями тела, способными бить и кусать. - Пошел ты со своими ушами, эльф недоделанный! Черта с два я их хранить буду для твоих, сволочь ты эдакая, потомков! - бледные скулы Рем озарил румянец, природу которого Аято знать совершенно необязательно. От обиды и разочарования ей даже захотелось всплакнуть в тишине, в покое, вдали от всех… В родном Уэльсе, например.
Так обмануть ее… так поиздеваться над ее чувствами…
- Да ты… да ты… Чтоб ты облысел, Трандуил хренов. - Эйрем стремительно двинулась в сторону общаги. У нее пропало желание избивать его до полусмерти, это ведь все равно что бить ребенка за пустяковый проступок.