Что может быть прекраснее послеурочного времени для закаленного экстравагантными лекциями преподавателей Шибусена простого студента? Очевидно, что только внеочередная охота, по ходу которой человек может не только выместить все накопленное за долгие лекции раздражение на очередном несчастном противнике, сбившемся с пути праведного, но и успокоить взбешенные нервы на заманчиво предложенной экскурсии по посещаемому городу вдали от жужжащих над ухом наставников? К превеликому сожалению, такой возможности Рихарду не предоставилось, да и идти не с кем... существовал вариант вытащить из лачуге общежития голландца, но рисковать парню как-то не особо хотелось, особенно, при знание энтузиазма его недо-напарника. А все же, свободное время - прекрасная пора, когда можно целиком и полностью посвятить лишь себе, отдыхая от постоянно пугающего выражения лица и обстрелов из мелков профессора Сида и пулеметных очередей из скальпелей профессора Штейна, которые уже не день и не два дают всем ученикам, пришедшим учиться либо закреплять полученные непосильным трудом знания, еще ту фору. Столь экспрессивная пародия на обычные студенческие будни почти каждый раз вводила немца в состояние глубочайшей хандры, и он уже было жалел, что отказался от благородного предложения поступить в один из знаменитых институтов в стране родной тетушки и не знать всего этого пиротехнического шоу вперемешку с редкими нападениями опасных ведьм на школу. До тренировок, добивающих извечно наглых прогульщиков по окончанию дня, оставалось уйма времени, которые Курт по обыкновению решил посвятить тихому уединению во внутреннем дворе Шибусена в окружении лишь легкой музыки и редко слышимых возгласов за пределами школьного забора. И вот, парня в конце концов можно было заметить на одной из лавочек, спрятанных в тени деревьев, чьи могучие ветви с ярко-зелеными листьями рьяно защищают людей от огненного Солнца Невады, которое красуется на небосводе с вечном оскалом и заливистым смехом, словно по мотивам лучшего хоррора. Держа в руке излюбленное чтиво в аккуратной бардовой обложке, он выудил из кармана все тот же плеер и включил первую попавшуюся песню одной из самых знаменитых групп, выступающих в жанре альтернативного рока, и приступил к неторопливому чтению, для того чтобы внять всю суть романа, который для него отрыла из залежа книг добрая библиотекарша. Время тянулось, словно по воле Рихарда не желая приближать час разлуки с цитаделью уединения, но все же пришел злополучный момент расставания, когда сонные глаза уже начали щуриться и почти погрузили их обладателя в пелену сна. Сквозь громкие басы очередной песни внятно послышалось легкое шуршание со спины парня, явно не предвещавшее ничего положительно для него, и неожиданно справа от книжного червя появились чьи-то аккуратные руки, и прорезала воздух светло-розовая шевелюра, а чей-то силуэт с резким звуком опрокинулся на лавочку, заставляя немца слегка поежиться и обратить на существо внимание.
- Прошу прощения? - Рихард с легким пренебрежением поворачивает голову в сторону человека и вынимает из ушей наушники, чуть морща нос и прищуривая глаза. Пока возвращавшийся на законное место здравый смысл пытался разыскать лаконичное объяснение случившемуся, медленно назревавшее недовольство констатировало увиденную картину. - Дама в отключке - вот так подарок мне сегодня. Ничего остроумнее не смог придумать, а, Смерть? - заявление, озвученное совершенно брезгливым голосом, символизировало, что сознание настойчиво советовало парню взяться за это дело и не бросать раненного - багровая жидкость слабыми струйками стала окрашивать лавочку в свой природный цвет - в беде, хотя бы осмотреть ее состояние для начала. Лоренц после недолгого тормозного пути захлопнул свою книжку и поднялся с насиженного места, с предельной осторожностью переворачивая "грациозно" упавшую на деревянное строение на спину.
"Кровь, кровь, кровоточащие ранения. Похоже, если ей сейчас не оказать медицинскую помощь, то она сыграет в ящик..." - наверное, совесть в сложившейся ситуации с торжественной ухмылкой глумилась над поверженной ленью и надменно дополняла мысли словом "надо", что в итоге означало конец мирного времяпровождения и преступления к непосильной работе перевозчика человеческих особей до кабинета школьного врача. Рихард, в чью роль никак не вписывалось спасение кого-либо, тяжело вздохнув, взгромоздил себе на спину бессознательную особу, тем самым давая понять - правильность его когда-нибудь загубит окончательно.
"Хэль Фэттерс, правильно? Монстр женского пола. Стоило ли мне пробовать тащить до госпиталя ту, которая после своего фееричного спасения решит избавиться от ненужного меня? Дилемма. Будем надеяться, ее пробуждение придется на кушетке в кабинете Штейна..."

Оплот уединения уже был окончательно потерян и сокрушительно разрушен на мельчайшие кусочки, жалобно посверкивающие на оставленной без всякого объяснения лавочке, особо тускло и мрачно представавшей на фоне опустевшего внутреннего двора академии. Легкие дуновения летнего ветерка своими тонкими пальцами приятно ворошили вьющиеся волосы, оставляя на голове тот же бедлам, что царил и до сего момента, и превращая тонкие цепочки непрерывных мыслей в нечто, похожее на шелковистые ленточки, постепенно растворяющиеся в шуме крон окружающих парня деревьев. Настроение у него уже и так пошло ко дну со времени встречи с самой нежеланной персоной за всю историю его существования. И это абсолютно четко прослеживалось по нервно сдвинутым к переносице бровям, кои придавали карим глазам особый мученеческий взгляд. Многое говорило о том, что приступ внезапной смены настроения был вызван совсем не случайностью, например, та же окровавленная белая футболка с заплывшим в багровой жидкости причудливым рисунком или, самое очевидное из всего, сидящая у него на спине молодая девушка с улетевшим в далекие края сознанием, которую Лоренц аккуратно поддерживал, стараясь исключить и малейшую возможность ее пробуждения, и нес по направлению к зданию школы. Благо, так случилось, что его странствия не завели парня в самую глубину двора, и уже оставался считанный десяток метров до выхода к главным дверям школьного учреждения. Ловя себя на мысли, коий дурдом от терпит уже на протяжении знатных лет, Рихард морщится, переводя взгляд на футболку, которая уже настолько пропиталась кровью, источающей  отвратительный металлический запах, который вызывает где-то внутри мерзкое и липкое чувство, окутывающее тело искусственной тяжестью. Восторга у Рихарда это ни коем образом не вызывало.
"Возможно ли?" - внутреннее чутье начало подсказывать немцу, что запахло жареным, в тот момент, когда позади, на его спине, в прошлом лежащее без сознания существо, начало мямлить своим едва слышимым на фоне дующего ветра голосом что-то непонятное. Возможности, грубо сказать, сбросить этого человека с себя и с громогласным криком смыться с места происшествия остались где-то в глубинных мечтах немца, а сам он, отбросив всякое желание обращать внимание на, похоже, проснувшийся от глубокого сна объект, продолжил медленно переступать ногами. Но не долго играла музыка, как говорится, и прикосновения почти теплых рук Феттерс настигли Курта при самом его выходе из зеленого сада академии. Тихий, едва различимый женский голос, острыми, словно тысяча наточенных копий, вибрирующими от злости и ледяной решимости тяжелыми нотками вонзался и резал ухо парня своей морозным холодом Арктики.
"А спасение было так близко... словно какой-то безвкусный триллер. Спокойнее..." -паникерство никогда не было его отличительной чертой, да и Лоренц сам всегда одерживал победу над подступающими к горлу страхами, держа волю в кулаке. Даже сейчас, когда рассудок был готов капитулировать, вскинув вверх руки и жалобно что-то ноя, парень постарался выдержать совершенно не заинтересованный тон, делая акцент на вежливом тоне:
- Рихард Курт Лоренц. Приятно познакомиться, Хель Феттерс. Я ваш сокурсник, но вряд ли вы там хоть кого-то помните... они слишком бесполезны для вас, не так ли? - и плевать, что его жизнь сейчас зависит от пары женских рук, за секунды готовых вершить его судьбу. Вот только в идеальном исходе, его слова не будут приниматься близко к сердцу или совсем не учтутся, а в самом худшем... пиши пропало. Не важно. - Не глупите, Феттерс. В лазарет, конечно. Мне нет смысла конфликтовать с вами, поэтому, да, просто лазарет. К доктору Штейну, если он до сих пор в академии. Давайте, вы не будете пытаться свернуть мне шею, и я преспокойно и без лишней шумихи донесу вашу потрепанную шкуру до доктора Штейна, а там уж можете покромсать все, что вам будет угодно. Меня уже это как-то волновать не будет. В прочем, сам я в спасатели не записывался. Понимаю, вы все сама: и кишина на клочки порвете, и сами до врачей доберетесь. Море по колено, как говорится. Но не мог же я вас там в отрубе оставить, прошу прощения, мисс Феттерс, совесть не позволила мне бросить вас на произвол судьбы. Хотя, если бы я так сделал, мне бы добрая половина академии спасибо сказала... не суть. Хотите - могу отпустить, или же уберете с моего лица и шеи ваши руки и согласитесь на непродолжительное путешествие до лазарета? - развитая непонятным образом предрасположенность к вежливому обращению было для Рихарда всегда чуть ли не обузой, грозящей ему насмешками со стороны местных вероломов, однако, в сложившейся ситуации она могла бы сыграть ему на руку... почти. Почему же "почти"? Все дело заключалось в одной маленькой детали, почти незаметной на первый взгляд - его оппонентом являлся самый страшный кошмар всея академии, известная своим чуждым для многих видением мира, наклонностями маньяка и, конечно же, чертовой непредсказуемостью, которая могла бы обратить в нет раскладку его умозаключений.

Тонкие, но сильные пальцы Феттерс усиливают свое давление на плотно закрытые глаза, явно ощущающие себя не комильфо под угрозой остаться навсегда в таком положении.
- О, как вы предвзято мыслите, Феттерс. Не ожидал, что вы настолько плохо разбираетесь в людях. Что ж, это же в моих интересах. - безрадостно произносит парень, несколько кривя лицо от неприятного ощущения в глазах. Когда же она уже успокоится? Лоренц не смеется, а искренне поражается столь быстро сложенному портрету его самого. Что ж, этого и следовало ожидать.
"Много болтаю? Ее кривит, будто я на всю громкость телевизор включил..." - рассудок пытается любыми способами докопаться до сути дела и приводит разные варианты сложившегося, самый разумный из которых моментально всплывает на поверхность, подобно дохлой рыбе. - "Что ж, значит, у Феттерс мигрень." - внезапное чувство свободы охватывает голову, в момент, когда пальцы девушки, до селе кооперирующиеся на глазах Курта, с завидной легкость освобождают того от плена густой темноты, в перевес которой тот даже остановился на месте, как вкопанный, дабы самому не заработать какую-нибудь болячку. Но парень не горит желанием приоткрывать очи, в плену у солнечного света в которых, очевидно, начнут бегать темные пятна, преграждая зрительное восприятие действительности. Сие наблюдение, замеченное в самые короткие сроки еще в детском возрасте и в настоящий момент горящее красным восклицательным знаком в голове, доводило до ноющих воплей в сердце парня, инстинкты которого настоятельно советовали ему все же узреть картину перед собой. Резкий рывок девушки, сопровождаемый благополучно пропущенным мимо ушей возгласом, все-таки вынуждает того широко распахнуть глаза, в разрез со своей привычкой с бывалым спокойствием реагировать на любые происходящие вещи, а чувство странной легкости, смешанное с какой-то необъяснимой пустотой, будто ты лишился чего-то постоянного, посещает спину немца. "Вы вновь решили показать свою гордость, Хель. Какая глупость..." - невнятное ощущение подступавшего к глотке праведного гнева, готового вырваться и обрушить тираду из нравоучений на девушку, которой слишком сильно досталось, заставляет Рихарда с силой прикусить язык и пустить кровь горлом, пытаясь уничтожить внутреннюю бурю, испускающаю ошибки системы. Да, представьте себе, он самым наивным образом полагал, что его принужденная спутница откажется от безрассудной идеи самой отправиться на прием к доктору Штейну. Бесит. Как же раздражает. Столь горделивые люди, не желающие принимать ничью помощь, ожидающие от себя слишком многого, убеждающие себя в том, что им никто не нужен, упорно и настойчиво, сами начинают верить в сложенные собой байки. Они хотят казаться сильными не покорными. Хотят, чтобы их боялись и, в тоже время, уважали, показывая свою силу, но скрывая свою настоящую, истинную сущность. Глупцы. И Рихард также глуп, но несколько в другом отношении. Он не может просто взять и оставить такого человека помирать.
Рыки девушки не оказывают на парня должного воздействия, лишь усугубляют неприязнь к персоне Феттерс. Отойдя на несколько метров назад, огибая едва стоящую на ногах Феттерс, немец делает вид, что послушно исполняет ее команду и умывает руки. Слева от Рихарда, в нескольких метрах от дорожки, выходящей в зеленый сад школы, сама собой замечается небольшая метелка, символизируящая забытый после уборки атрибут, проверенный временем и задействованный во многих передрягах. Лоренц отрицательно покачивает головой в своей вечной манере отрицать подступающие плохие мысли, которые в большинстве своем выводят того к положительному результату, но по ходу предлагают кучу неприятных для души парня действий, сказывающихся на его репутации порядочного человека. Внутренний реалист, все же не отыскав в потаенных закоулках сознания других действенных способов, окончательно мирится с предложенным раскладом: незаметно взять эту метлу и, подкравшись, отправить уважаемую девушку в долгий полет красочных сновидений. Мимолетная сосредоточенность на своих мыслях внезапно раскололась об осознание, что за самой Хель он уже с минуту не следит. Оглядев внимательным взглядом уже упавшую на колени кусаригаму, парень со вздохом приступает к обещанной миссии, беря в руки метлу.
- Ваше геройство почти не оправдывает затраченных на него средств, Феттерс. Какая жалость, что я не Гилберт... - холодный взгляд карих глаз скользит по Хель, выбравшей своим местом пребывания ледяную поверхность дорожки, выполненную из блоков. В голове кочует лишь одна единственная мысль: какой угол удара выбрать, чтобы вырубить эту особу хотя бы на 10 минут? В несколько шагов достигая намеченной цели, сопровождая свои шаги мысленным выбором угла атаки, парень останавливается и заносит "оружие" над правым плечом, целясь стукнуть девушку концом железной ручки по голове. Первый раз он видит такую странную метлу. Но это же город Смерти - может быть что угодно. "А что, если это был не единственный вариант?"- мысль проносится в голове за секунду до удара, не способная повлиять ни на что, в тот момент, когда резкий стук соприкосновения с головой Хель отправляет ту на земь и погружает в продолговатый мир сновидений.
- ... и не буду использовать вас в своих целях, руководствуясь вашей беспомощностью. Поспите еще немного... - отбрасывая в сторону окровавленную метелку, Рихард склоняется к лежащей Феттерс, из затылка у которой сочится струйка крови. Бессознательная Феттерс - лучшая Феттерс, в этом он уже успел пару раз убедиться. Вновь аккуратно поднимая девушку, он отказывается от прежней идеи и берет ту на руки, продолжая свое путешествие до доктора Штейна, кабинет которого должен находиться в пределах второго этажа.

Отредактировано Richard Curt Lorentz (2014-12-01 19:49:53)