Пойма-а-али, поймали. Связали и волочат за собой. Стыд и срам на его голову, а еще и Коса Смерти. Ну ладно будь он один, но не-е-ет, с ним еще и ученики. Двое точно, по крайней мере - других он не видел. Хотя, кажется, там был какой-то беловолосый парень, а еще один с лицом-кирпичом, и та синеволосая дива... да, точно! Были. А куда они делись?.. Это же сейчас, ну почти, его работа - следить за тем, чтобы с ними ничего серьезного не приключилось. Мало ли, что тогда имел ввиду этот Амон, говоря, что "эра оружий закончилась" - он может и убить их, и... ну, в принципе, только убить, да. Иного способа избавиться, как он там говорил, от "подарка" еретички Арахны не было. Если только он не маг и не изымет эту способность, но, ха-ха, это же невозможно! Спирит не очень разбирается в биологии и магии, но точно уверен, что провернуть подобные нереально. Да и смысл думать о том, чего не будет, пока тебя та-а-ащат...
Неизвестно куда.
Не видеть то, куда ты идешь - довольно проблематично, не видеть того, кто начинает свою пафосную речь - тем более. Но это ладно, он, в отличие от остальных, Амона видел и примерно представляет, кто этот тип такой. И щурится после открытия глаз только из-за яркого света, даже не пытаясь рассмотреть человека в маске. Он все такой же, и за эти четыре дня, которые Спирит провел здесь, ничуть не изменился (это не так удивительно, в общем-то). Амон продолжает вещать о своем, а Албарн оглядывается по сторонам, не поворачивая головы - здесь есть пути к отступлению? Он видит того человека с палками, который присутствовал на Аляске в тот день, видит толпу людей, смотрящих на Амона с благоговением и трепетом. Кривится - тоже мне, нашли себе божество. Продолжает рассматривать помещение, замечает даже то, что люди, пришедшие сюда, стоят в теплых одеждах, хотя в помещении довольно тепло. С чего бы это? На дворе только сентябрь, им еще рано так одеваться.
Но додумать дальше не успевает - Амон начинает говорить про него. Точнее сначала просто дает знак - Спирит чувствует, как его толкают ближе к Амону, ощущает, как в запястья упираются твердые детали перчаток, тех самых, которыми их тогда оглушили (ну точнее Джейка, но это не важно, в самом деле!), ему опускают голову - низко-низко, так, что Спирит не может даже посмотреть на маску Амона хоть мельком. Человек в маске договаривает - первым на этот его "путь истины" встанет именно Албарн. Ему хочется зажмуриться, потому что сейчас его, возможно, убьют, но не получается - потому что дети смотрят, а дети... ну... перед ними же нужно показать, что все хорошо, верно? Что ты сильный и прочее в этом духе (хотя тебе страшно точно так же, как и им), что ты не будешь закрывать глаза перед врагом. Спирит косится вперед, на то, что может увидеть - Амон приближается, Албарн видит его обувь. Останавливается.
Эра оружий закончилась?
Зачем он касается лба?
Потом понимает.
Сначала кажется, что его словно оглушили - в первые минуты слух словно пропадает, а в глазах внезапно темнеет, но он прекрасно осознает, что все еще в сознании и может даже двигаться - немного, учитывая стоящих сзади людей. Спирит недовольно хмурится и моргает пару раз, не понимая, что происходит. Зачем нужно было это прикосновение? Оно что-то дает? Такой ритуал? Или его убили, а это тот самый загробный мир... хотя нет, вряд ли, это же глупо. Потом чувствует усиливающееся жжение на лбу - в той самой точке, куда прикоснулся Амон (он все еще держит палец), а потом в голове раздается тихий щелчок. Не образно - Спирит четко слышит этот звук.
А потом начинается. Наверное, для каждого оружия этот процесс происходит по разному, кому-то более болезненно, кому-то менее, но для Спирита это все напомнило стычку с его первой ведьмой, которую они с Сильваной убили лет эдак четырнадцать назад. Потому что тогда он тоже сплошал и получил клинком.... в живот, кажется, и ощущение сейчас было очень похожее, правда крови нет, и этого клинка в животе, ха-ха. Нет, не смешно. Он слышит хрип - свой, наверное, потому что больше некому.
Потом боль резко исчезает, в глазах все еще темно, но сил думать или двигаться уже не остается. И держать глаза открытыми, учитывая бесполезность этого действия, тем более - и уже как-то все равно на ту пафосную благородную чушь, которую он нес пару мгновений назад. Кажется, его куда-то тащат - куда-то прочь со сцены, и уже перед тем, как полностью отключиться, Албарн думает о том, что это очень хитро - такой способ избавления от "дара Арахны".
Амон же был прав - теперь они... уже не оружия.

Тихо вообще сейчас мало плачет. Почти даже не делает этого. В детстве вот - да, часто. Расшибешь, бывает, коленку - и начинаешь плакать, а потом матушка к тебе подбегает, разбитую коленку целует и успокаивает. Когда Тихо поступила в академию, она поняла, что тут никто тебя утешать не будет - только если Фауст, но для Фауста она должна казаться сильной. И позорно разрыдалась она перед ним только в августе, когда он вернулся из больницы - потому что беспокоилась за его жизнь из-а той глупой затеи пойти с Джейденом в подземелья. Потому что не пошла с ним, а поехала домой, во время летних каникул. Казалось бы, ее не было всего несколько недель - а случилось такое. Иногда Тихо хотелось винить себя в произошедшем, но рациональная сторона настаивала на том, что она не виновата. Асура воскрес не по вине учеников, а из-за ведьмы. А судя по рассказам Фауста, который общался с Харлоком, единственная выжившая ведьма обладала такой способностью, которую почти невозможно одолеть. И вспоминая тот момент, те ее слезы, Тихо хочется хвататься за волосы и выть - нашла причину. Это несерьезно. Фауст был цел (почти цел), и можно было не плакать.
Рыдать нужно сейчас, когда тебя ведут неизвестно куда с мешком на голове. Ее некогда прекрасные длинные волосы летят на пол, когда эти люди остригают ее. Коротко - хорошо, что хоть не совсем под "ежика", но это не сравнится с тем, что некогда красовалось на голове у Тихо. На лбу что-то пишут - пишут больно, когда это делают, Тихо плачет. Когда ее стригут - она тоже плачет. Рыдает и сейчас - совсем тихо, чтобы ее не услышали, держит руки перед собой. Ее ведут с кем-то еще, Тихо не видела, кого именно - но она слышала чужие шаги рядом и чувствовала, что помимо резинового неприятного запаха униформы людей, похитивших их, присутствует что-то еще. Когда ее приводят на место, ставят на колени и резко сдергивают мешок с головы, Сайнс резко жмурится и скрывает лицо, резко опуская его вниз - ее голову не держат таким образом насильно. В голове витает только одна мысль.
Боже, Ты даровал радость миру воскресением Сына Твоего, Господа нашего. Тебя просим: помоги нам достичь радости жизни вечной заступничеством родившей Его Девы. Через Господа нашего, - молитвы, выученные у матери - единственное, что у нее остается. Этому ее учила мать. Говорила, чтобы Тихо обязательно обращалась к кому-то свыше в трудной ситуации, и, кажется, такой случай только что настал. Тихо шепчет молитву себе под нос, все еще журясь - она не хочет смотреть на человека, который вещает об окончании эры оружий. Раскрывает глаза она только после того, как оглашается имя того, кто пойдет к этому страшному человеку первым. Мистер Албарн, тот, о ком Фауст говорил, что он оружие Шинигами. Амон тоже об этом говорит - Сайнс широко распахивает глаза и резко поднимает голову, смотря на то, как этого человека... сильнейшее оружие... ведут на собственную казнь. В ней борется нежелание смотреть на эту картину и интерес узнать то, как же для самой Тихо закончится эта "эра".
Спирита подводят к Амону, но никакого оружия он не держит. Рука, обычная рука, он демонстрирует ее залу. Тихо замечает, что второй мальчик, который стоит рядом с ней, тоже внимательно смотрит за этим зрелищем. Она сглатывает и вновь переводит взор на Албарна. Его лба касаются, его лицо искажается, и на нем видно, что это очень и очень...
БОЛЬНОГОСПОДИКАКЖЕЭТОБОЛЬНОПОМОГИТЕЕМУПОЖАЛУЙСТАЧТОЖЕВЫТВОРИТЕ
Его утаскивают прочь с помоста. Следующим идет рыжий мальчик, он пытается вырваться, но неудачно - его оглушают, а потом так же уносят прочь, зал затихает, и Тихо чувствует, как все присутствующие смотрят сейчас на нее. Ей хочется втянуть голову в шею и спрятаться от этих взоров, но некуда - ее грубо толкают вперед и ставят на колени перед человеком в маске, чьи глаза она может рассмотреть за отверстиями в ней. Ей очень страшно, она все еще плачет и все так же шепчет себе под нос молитву, которая ей уже не поможет. Коса Смерти не справился, рыжий мальчик не справился, молитва ей не поможет, ей ВООБЩЕ ничего не поможет.
Она закрывает глаза и улыбается. Амон осторожно надавливает ей на вырезанный глаз на лбу.
Потом Тихо чувствует, как пол исчезает у нее из-под ног, а вокруг проносятся яркие картинки. Знакомство с Фаустом, она заключат партнерство в академии, их первая охота, ее первая душа, они заселяются в общежитие, бытовые проблемы, Фауст возвращается после больницы, знакомство с Эльзой, последняя охота на Эллеонору... Хлопок! Яркая вспышка света. Все воспоминания связаны с тем, кем она была несколько секунд назад. Оружием. Теперь она простая девочка без всяких умений, которая сидит перед Амоном на коленях, плачет и улыбается. И молится.
Тихо чувствует, как ей начинает не хватать воздуха, словно тонкая удавка стягивается на шее, ей становится трудно дышать, а после этого она чувствует резкий удар в голове - словно пол резко появился под ногами во время долгого падения. Сил больше не остается и она ощущает, как роняет голову. Слезы капают на пол. Как глупо. Она такая слабая.
Фауст сейчас в безопасности? В безопасности? В безопасности?..
Она чувствует, как ее волокут куда-то.
Эра оружий завершена.