"Бывает такое счастье - тихое, но большое. А бывает громкое, но маленькое. Оба, по сути, являются одним, но не имеют почти ничего общего", - так говаривала непутёвая матушка Лёкен, пытаясь втолковать дочурке отличия между, казалось, одной и той же вещью. В общем-то, даже сейчас, повзрослев, брюнетка так и не смогла до конца понять её слова. Ну, счастье и счастье, выражается по-разному, но ведь одно и то же определение. Даже в словаре его не делят. Однако же, глядя на повелительницу и новоиспечённого напарника, пожалуй, становилось возможным понимает счастья "тихого". Или, как считала Линн-Лив, попросту маленького. Всё-таки найти партнёра - полбеды, а впереди ещё долгий и тернистый путь, полный опасности, приключений на свой драгоценный зад и, несомненно, триумфа. Не то чтобы у девушки было какое-то на то предчувствие. Она это просто знала, как знают люди, почему, скажем, трава зелёная.
Тихое счастье, тихие мысли. В целом, не отличались они сильно от обычного состояния, в котом имела обычай пребывать юная особа, поэтому вряд ли кто мог с уверенностью сказать, рада ли она вообще такому событию. И тем не менее, на душе становилось как-то спокойнее,  а в голове - свободнее, яснее. Проблемой меньше, знакомым и напарником больше - чего ещё могла сейчас желать Линн? Тренировка-то у неё и так будет - там и мысли приведёт в порядок окончательно. Всё же, концентрируясь на оружии и цели, легче расставить всё по местам, определить наиболее важные задачи. Так всегда было и так всегда будет. Если уж не для всех, то для норвежки этот закон был нерушим.
- Учту, - ответ на всю речь паренька по пути к месту тренировки был один - короткий и универсальный для всех предложений. Вовсе не потому, что Лёкен не хотела говорить со своим напарником. Просто она не умела тратить время на "разговорчики в строю". И учиться уже не могла и не хотела. Просто так приелось, прижилось. Потому оставалось надеяться, что Янг сможет понять её и без лшних слов, просто правильно трактуя действия. Так они смогут понять друг друга. Большего им нужно и не будет. Потому брюнетка надеялась и желала, почти что немо приказывала понять её через действия. Хотя бы в бою, в тренировке.
Надо сказать, экскурс Дилана в историю хопеша слушался и воспринимался легко и непринуждённо, информация усваивалась, считай, сразу. Чего уж таить, альбинос умел увлечь рассказом, когда хотел. Даже выражение лица у него вон какое довольное было. Видно, любит это оружие, разьс таким упоением - или Лив только так показалось?  - рассказывает. И, надо заметить, рассказ пришёлся как раз кстати. Несколько попыток правильно взять хопеш в руки увенчались достаточно скорым, учитыаая всю сложность, успехом.
- Сейчас я полностью доверяюсь твоему выбору. Веди меня и говори, что нужно, - аккуратно касаясь руками рукояти, но крепко держа её в руках, повелительница мысленно отсчитала количество шагов, необходимое для того, чтобы достичь ближайшего дерева, и решив пока оставаться на месте, не увеличивая и не уменьшая расстояние, приняла стандартную боевую стойку, применявшуюся для двуручных мечей, терпеливо ожидая корректировки. Всё же Лёкен не дура, чтобы, не зная многого об оружии, пытаться всё сделать самой. Поэтому оставалось лишь позволить Янгу вести её за собой в этом пока не начавшемся боевой танце. Неприятоо осознавать себя беспомощной и ведомой, но иначе было никак. Вздохнув и встряхнув головой, норвежка устремила холодный, решительный взгляд на свою цель. Теперь настал черёд партнёра ходить.

Еле заметная усмешка на губах - Линн немо посмеивается. Ей весело, чего уж тут таить. Сравнение было подобрано как минимум оригинальное, не избитое. Так её ещё никогда не хвалили. Не сухо, сдержанно, а как-то с чувством, пусть и довольно своеобразно. Радость - маленькая, но приятная, она вдохновляла на дальнейший труд, прохождения краткого курса владения хопешем. Даже на секунду можно было забыть, что её обучают, а она слепо следует указаниям, как не открывший ещё глаза котёнок.
Сделав уже второй пробный взмах, брюнетка кивнула. Мол, поняла. Тратить воздух в лёгких на бесполезные слова не было смысла, поэтому оставалось лишь переходить к действиям, уже в процессе усваивая полученную информацию. Тело работало, согласуясь с приказами мозга. Полная концентрация, даже слова, казалось, проходили мимо, растворялись в воздухе. Сейчас для Лёкен было важно лишь оружие, и хорошо, что Дилан успел закончить одновременно с последовавшей серией пробных ударов. Следуя из того, что говорил парень о хопеше ранее - это что-то среднее между мечом и боевым топором. Вот уж действительно - уникальный.
Первых взмах - осторожный, попытка совместить взмах мечом и топором. Не очень успешно, но что поделать. Второй, третий - уже лучше, не слишком плавно, не слишком резко - не танцуя, не рубя, а просто проводя воображаемую нить и разрубая её. Руки немного уставали, но Лёкен, казалось, забыла об усталости. Она была поглощена тренировкой. Чем больше повелительница пыталась, тем лучше чувствовала оружие. По телу растекалось тепло, разминка подходила к концу. Норвежка довольна, рада. Где-то в подсознании возникла даже не мысль, желание чувствовать оружие как свою руку. Хотелось, чтобы он был продолжением её рук, эффективным оружием в руках умелого бойца. Но ещё рано, слишком рано для этого. И Линн понимала, но верила, искренне верила в то, что сможет.
Резко взгляд переключился на дерево. Два неспешных шага - подготовка перед тем, как сорваться на бег и, собрав всю силу в руках, рубящим ударом умертвить ни в чём не повинное деревце. Чёткие, просчитанные движения. Как результат - срубленное стройное деревце. Казалось, всё красиво и идеально, но... свою ошибку девушка заметила сама, раздосадованно цыкнув. Она допустила осечку. Чуть-чуть не так - хопеш бы застрял. Об этом свидетельствовал неровный срез, по виду напоминавший молнию, рисуемую в детском саду. Лёкен могла лучше. Не хватило то ли сил, то ли опыта. Впрочем, цель была достигнута, а до идеала сразу дотянуться сложно, если не сказать невозможно.
Вздох и отработка рубящих ударов по-новой. Но теперь уже по воздуху. Так, чтобы выучить их сейчас как можно лучше, чтобы суметь освоить хотя бы этот вид ударов. Даже частично. Но, быть может, в ней кричала досада оттого, что расчёты подвели, не спас глазомер, сил оказалось не так много, как ожидалось? Печально, но ничего не поделать. Надо отпустить это чувство и продолжить работать. Молча, полностью отдаваясь делу. Слушая душу того, кто доверил сейчас ей себя. И она пыталась. Правда пыталась.