Вероятно, решение с самого раннего утра поспешить на работу (как ни крути, а появиться под светлые очи демиурга было просто необходимо, чтобы потом с чистой совестью исчезнуть снова), было несколько поспешным, учитывая то, как прошла предыдущая ночь. Даже нервная бессонница рано или поздно уступает место противной сонливости, и вот тогда становится дурно. Приступы тошноты, давящая боль в висках и омерзительный привкус во рту были отличным сопровождением походу на ненавистную работу, при том, что раньше более страстного трудоголика, чем Хартманн, в Шибунсене было не найти. И если привкус горького и противного можно было списать на выкуренные за ночь сигареты, то тошнота и головная боль были именно подарками бессонной ночи.
Рахиль, например, с пониманием отнеслась к тому, что у её начальницы есть неотложные дела, с которыми лучше разобраться утром, прежде чем приступить к обещанной работе по поиску. Неотложные дела носили белую маску и должны были узреть своё оружие в полном порядке. В полном порядке…
Рахиль сейчас, наверно, уснула – или приготовила завтрак. Или тоже пошла на работу. На нормальную работу, а не на эту клоунаду с оружием Бога.
А Хартманн не в порядке, это видно. Измятые от долгого сидения на полу брюки и часть пиджака, тени под глазами и заострившиеся скулы. Шинигами не заметит – он идеально умеет не замечать, а у неё просто не было времени подумать, как можно исправить положение. Ну и плевать.
Челл, Сильвана, Челл, Сильвана…
Вихрастая макушка где-то на уровне груди и ощутимый удар.
Этого в её списке дел на сегодня не было. Как и того, что, оправившись от ощутимого толчка в грудину, Белая Коса заметила даже не ту, что этот непорядок устроила. От столкновения откуда-то – но точно не из карманов Хартманн – вылетела фотокарточка.
Та самая.
У её мамочки было на удивление мало фотографий – всего-то один альбом, и тот заполнен только на треть. Все детские фотографии, видимо, были из него конфискованы – оно и к лучшему, Урсула никогда не представляла свою мать ребёнком. С такой, как она, сталось бы вылезти из материнского чрева уже такой, ну или вылупиться из ужасного кокона. Как угодно – но Анжелика не могла быть пухлощёким младенцем.
У её мамочки было мало фотографий, а, после исчезновения отца, в альбоме появилось одно пустое место – чуть темнее на фоне выцветшего картона.
«Что там было?» – спрашивала маленькая Урсула, показывая на тёмный прямоугольник.
«Прошлое» – кивала ей мать, проводя пальцем по высоким и острым скулам. – «Жизнь – забавная штука»
Отец забрал не только рассудок матери, и, кажется, какой-то мелкий, беспрестанно орущий свёрток, он ещё и фотографию зачем-то умыкнул.
«Будь ты проклят, папочка» – думала Урсула всякий раз, открывая альбом, – «Будь проклят, и помри, пожалуйста, скорее, в наказание за то, что забыл про меня»
Много позже, уже не Айнштюрзен – Хартманн – порешила, что фотографию никто не крал, сама потерялась.
А теперь нашлась, и то, что в столь ранний час в пустынном коридоре здесь встретились двое, слишком мало походило на совпадение.
Белая Коса похолодела.
Существо, налетевшее на неё, было юным – а, значит, училось в Шибунсене. Ученик, узнавший её секрет. Ученик, имевший доказательства – Анжелику мало кто видел с тех пор, как дочь сбежала от неё, но фотографии не врут – скуластое, бровастое лицо, отличающееся скорее грубостью черт, нежели красотой, отличалось от лица Урсулы лишь расцветкой. Замени вишнёво-карие глаза на синие, выкраси волосы в иссиня-чёрный, доставшийся ей от драгоценного папочки… что же будет, что?
Твою мать.
Будто мало у неё проблем было до сегодняшнего дня.
Хартманн даже не думала – подняла фотографию с пола первой, сжала её в кулаке, а потом, свободной рукой, схватила за воротник новый источник проблем, приподняла, чтобы рассмотреть получше, нисколько не заботясь о неудобствах, которые вызывает врезавшаяся в кожу ткань. Прищурилась, поглядела ещё раз – ничего знакомого, с детьми она не работала.
И не будет работать.
Потому что, похоже, сейчас она будет спасать свою тайну, а потом пойдёт с красными от крови руками к Шинигами.
Но, вместо разборок в коридоре, Белая Коса толкнула дверь первой попавшейся аудитории – их никогда не запирали, и затолкнула туда разоблачительницу. Зашла следом, преграждая путь к двери, и тут же закрыла её на замок. Забавно, что замки в дверях всё-таки были – но запирались только изнутри.
– В шпионов захотелось поиграть, милая? – Хартманн, голос которой напоминал угрожающее рычание, повертела перед носом разоблачительницы зажатой в кулаке карточкой, надёжно сжимая пальцы, чтобы уберечь от попыток выхватить столь ценный компромат. – Я тебе покажу шпионов. Где взяла это?
Отредактировано Ursula Erica Hartmann (2014-10-29 20:44:44)