Чарли уже привык к тому, что идиоты всегда находятся. У него даже возникало стойкое ощущение, что мироздание взялось за моду штамповать этих самых идиотов, чтобы нормальным людям (а Хольм себя к таковым относил и ни чуточки в этом не сомневался) жизнь не казалась медом. И вот, очередная дура решила, что сможет сделать из него идеальное оружие. Подчинить себе. И даже если на самом деле девушку вела не меркантильность, а лишь добрые намерения и чистые чувства, Чарли не видел этого. Или не хотел.
Потому что не было такого человека, который был бы создан для него. Создан для идеальной брони.
Его партнеры были очень слабы.

- Я смогу! - сжимая дрожащие ладони в кулаки кричит очередная повелительница и лицо у нее...вдохновленное. У всех у них поначалу донельзя вдохновленные лица. И в какой-то момент Чарли кажется, что она восхищается самой идеей слияния, когда между повелителем и броней не остается ни одного лишнего миллиметра. И он согласно кивает ей, слегка смущенный призрачной надеждой.
Именем Шинигами, Хольм, неужели снова?
В конце-концов, должна же найтись рано или поздно подходящая ему душа? Должна - по крайней мере, броне мучительно хочется в это верить. Только вот реальность слишком часто обламывала все его планы и ожидания, чтобы вот так вот взять и запросто... Господи, да быть такого не может! Вопреки вовсю голосящему скептицизму и доводам разума, Чарли доверился чужому энтузиазму.
- Готова? - сосредоточенно спросил Хольм, улавливая в собственном голосе напряженную дрожь предвкушения и дождавшись слабого, едва различимого "да", обнял повелительницу. Почти до хруста костей, испытывая дикое, необузданное желание вцепиться зубами в нежную кожу, пачкая её розоватыми разводами. Черное и красное на белом - что за идеальное сочетание.
Сила хлынула по жилам, трансформируя человеческое, несовершенное тело в чистую энергию, заливая комнату ослепительным блеском синеватого сияния и обволакивая тело девушки. Она думала, что это будет мягко и легко?
Броня присасывается к телу как сотня-другая пиявок, болезненно впиваясь в плечи, бедра, лодыжки. Тесные сапоги сжимают ступни, непривычные к каблукам. Алые линии подтяжек прилегают к женскому телу звонкими шлепками, оставляя на коже красные следы, словно бы от ударов кнута. Вот оно, слияние.
Кровь вскипает в жилах, заставляя Чарли глубоко вздохнуть внутри стального покрытия брони, сжимая тело повелительницы чуть сильнее, чем обычно. Как давно он не ощущал себя нужным. Как давно он не чувствовал этого азарта! Сейчас, в этот самый момент, дыша через чужую кожу, свободно улавливая дыхание души повелителя, он мог бы расправить пле...
- Не могу...пошевелиться. - бормочет девушка, пытаясь свести ноги вместе. Она дрожит, Хольм чувствует это так, словно бы дрожь принадлежала ему самому. А еще, он чувствует страх. Стыд. Отчаяние.
Потому что она такая же, как все.
И в тот момент, когда его душа закрывается окончательно, приходит боль. Она разливается по его эфемерному телу горячей агонией, вынуждая шведа сцепить зубы и всковырнув черепную коробку острым ногтем, врывается в тело повелителя сквозь его израненное подсознание. Чарли не слышит, как она кричит, падая на колени и сворачиваясь на полу. Как младенец. Как эмбрион.
Не слышит. Только кровь боевыми барабанами бушует в ушах и легкие заполняются жидким азотом.
Она просит Чарли остановиться. Словно он намеренно мучает её тело и оружие послушно обрывает контакт, навсегда исключая возможность соединиться с этой душой. Отныне и навсегда их возможность резонанса равна нулю.

Швед отходит от неудачливой ученицы, опираясь спиной о шершавую стену. Воздух не лезет в глотку и он стоит так какое-то время, открывая и закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба. Лоб мокрый, пот лезет в глаза. Но Чарли замечает это, лишь утолив свою потребность в кислороде, сквозь хриплые всхлипывания. Твою же мать, как он ненавидит все эти попытки.
Он все еще не видит толпу, отделяющую его от спасительного одиночества в самом темном углу Академии, но прекрасно знает, что каждый из зевак смотрит на них. И надо же, в этот раз никто не аплодирует.
Чарли почти рычит, вскидывая голову. К черту все это! К черту долбаных повелителей!

Чарли Хольм никогда не считал себя чудовищем. Ну, может быть, совсем немного.
Швед медленно восстанавливает дыхание, не позволяя себе открыть глаза. Он все еще чувствует беспорядочное, хаотичное биение девичьего сердца - остаточный эффект мимолетного сияния, но ему кажется... На какой-то миг, на бесконечно долгое мгновение, что повелительница мертва. Ослепляющее чувство deja vu стягивает его шею ледяным жгутом ужаса.
Она видела, Чарли.
Он узнает собственный голос, насмешливо шепчущий прямо из черепной коробки, растворяясь в зловещем шипении растревоженного, словно осиное гнездо, внутреннего мира. Голос, который доносится из ментальной обители, насмешлив и горд, и Хольм соглашается с его презрением к окружающему миру как с жизненной необходимостью. Внутренний мизантроп прячется где-то во тьме дверного проема, среди перекошенных арок, изломов причудливых стен, за дверью, слетевшей с расшатанных петель. И швед шагает за ним, сжимая в ладони алую путеводную нить.
Не приведет ли она Тесея прямо в лапы голодного минотавра?
Чарли чувствует, как расплываются границы реальности и грез, позволяя ему вступить в полутьму родного, спокойного подвала. Здесь холоднее, чем в морге и гладкий пол обезображен пятнами желтых прожекторов. В каждом из них - своя беспомощная жертва, корчащаяся и всхлипывающая, извивающаяся как жирный дождевой червь. Броня обходит их стороной, держась от желтоватого света как можно дальше.
Здесь все насквозь пропахло нафталином и целой коллекцией лекарств. Вонючий душок затхлости, скрипящая где-то далеко дверь старого комода, почти сцена из фильма ужасов. Желтоватый свет, словно огонек настольной лампы, накрытый плотной салфеткой, растекается по плитам большими солнечными зайчиками. От каждого из пятен веет адской жаровней и Хольм почти уверен, что опалит брови, просто находясь на границе со странным, дьявольским свечением. Он минует распластавшиеся то ли в агонии, то ли в экстазе тела, следуя за голосом.
«В ту же секунду Алиса не раздумывая ринулась за ним. А кой о чем подумать ей не мешало бы – ну хоть о том, как она выберется обратно.» - рассеянно подумал Чарли, оглядываясь. Его второе Я зловеще молчало, будто бы потеряло к «гостю» всякий интерес.
Ну и черт с тобой - захотелось заявить шведу и пожать плечами, но тут он взглянул на очередное, безобразное желтое пятно.
Она лежала на спине, прижав к себе руки и скорчившись в какой-то нелепой, отвратительной позе. Неестественной даже для трупа, потому что трупы не воздевают ладони к потолку в лживой мольбе к Госпоже Фортуне.
Она видела. Ты понимаешь?
Броня послушно принюхался, втягивая в себя затхлую влажность необъятного подземного мира и рассерженно цыкнул. Эта девка сиганула в его сознание, едва почувствовав боль. Неужели ей настолько сильно хотелось спрятаться от жгучего стыда и собственной беспомощности? Значит, она познакомилась со всеми, кто уже потерпел поражение. Страшная, омерзительная картина, оседающая гнилым послевкусием во рту, наравне с металлическими нотами крови.
Жалость тут же сменилась праведным гневом. Да по какому праву эта тварь вообще полезла в его душу?!
- ...у вас тут происходит?! - Хольм резко распахнул веки, тут же сощурившись от яркого солнечного света, едва избавившись от желания приложить ладонь козырьком к глазам, чтобы окружение не расплывалось мутными пятнами бензина. Внезапная смена контраста почти ослепила его на несколько секунд и уголки глаз разом стали влажными, будто в глаза попала дорожная пыль или бревно какое. Впрочем, шансы заметить бревно Чарли неизменно казались абсолютно нулевыми.
Тошнота от стремительной смены декораций отступила и швед счел это за небольшую победу.
И что сказать этой не-пойми-откуда-взявшейся-чудиле? Пояснить ей, что весь этот цирк - неудавшаяся попытка слияния? Очередной фейл на пути к совершенству? И какого такого черта он вообще должен перед ней отчитываться?
Чарли, в какой-то момент сбитый с толку чужим напором, постепенно приходил в себя и чем больше он приспособливался к ускользающей сквозь пальцы реальности, тем больше он злился. Потому что они не могли его судить. Не за то, что он только сделал. Потому что в этом нет моей вины.
Он наконец смог встать прямо, отказавшись от монументальной поддержки прохладного серого камня и взглянул на вновь прибывшую сверху-вниз, нисколько не скрывая своего раздражения. Его душа, вымотанная, подернутая рябью боевого возбуждения, темная и смолянистая, требовала покоя. А иначе... Овладеть телом повелителя без его на сие действо согласия было проще, чем казалось со стороны. Проще, если не считать оркестр незримых игл, рвущих органы изнутри. Чарли привык к этому ощущению. Человек вообще ко всему привыкает.
- Не лезь. - скупо бросает Хольм и ноздри его раздуваются в совсем никак не успокаивающемся приступе ярости. Его мало волновало мнение этой девушки о произошедшем. Он не собирался делиться с ней своими переживаниями. И извиняться тоже не стал бы даже через миллион лет. Ну а если ей нужны подробности сегодняшнего шоу - то вокруг полно зевак, только и ждущих, как бы раздуть из небольшого несчастного случая самый настоящий скандал.
- Он чуть не убил Сару! - взвизгнула какая-то курица из толпы и Чарли обернулся на её голос, алчно выискивая среди студентов лживую скотину. И по его виду сразу стало понятно - найдет и сожрет, вообще без всяких сожалений.