Когда-то, в далекие-далекие времена, когда еще Царь Пушка, жуткая-прежуткая Коса Смерти, не была создана, а Русью правил Рюрикович, бывший еще не последним у трона, был такой дядька, Андрюшка Курбский. Но речь не о нем, а о том, кому он подложил свинью, а сделал это Дрон целому Ване. Ивану Четвертому, известному под кличкой "Грозный". Был у Ивана фаворит - Федор Лексеич Басманов. И вот знаете, сказал однажды своему опричнику царь, мол, отца убей - помилую. И убил Федя Алексея Даниловича - а царь как взревел "Отца убил - и меня предашь!". И вот Сильване, барышне умной, а умной, потому что зубрилка самокритичная, было довольно трудно - находилась она в такой же ситуации. И, по факту, тоже готовилась убить своего родителя. Да вот только заставляло сомневаться в собственной безопасности после дела знание истории,  впрочем, Шинигами - не буйный царь-смертный, а аж бессмертный. Да и не такой уж и буйный. Со странностями, но когда под твоей школой спит-посапывает Бог Безумия, волей-неволей начнешь сходить с ума. И легче это принять, чем этого бояться. Да и симпатизировали больше Шинигами-юмористу, пусть зачастую было и трудно понять, шутит демиург - или же говорит абсолютно серьезно. Если бы еще подобное сомнение могло закрасться в тот момент, когда сказали прикончить собственную мать, было бы замечательно, но вы что, думали, что в сказку попали? Нет, ошиблись, наивные хомячки. Одни вот осознали это прямо после того, как узнали об имени цели, а до этого этот кто-то вел себя идиотски, за что иногда ловил книжкой по голове. Отчего-то Силь с самого начала не питала особого энтузиазма к этой затее, старалась себя занять: то Маке книжку почитает, то пасьянс разложит, то на кофейной гуще погадает. маленькое хобби именно и внесло готовность к проблемам, кофе было вкусным, а предсказание паршивым: вас ждет коварный и опасный враг. Дуга из кофе не могла соврать - так отчего-то казалось. Да и обычно не врали предсказания. Опасность и коварность вообще присуща ведьмам, так что Сильва предпочла приготовиться, однако она и предположить не могла, что все будет настолько плохо. Неприятно. Жутко.
Следы от ногтей маленькими царапинками на нежных ладонях не сходили еще несколько дней. По четыре маленьких дуги на руке. Если бы это было кофе - можно было бы сказать об опасности.
Прохлада нравилась. Непогода устраивала. День материубийства не должен относиться к тем, о которых скажут "какая погода сегодня, загляденье!" Пусть бушует шторм, холод всегда мне был по душе. Больше туч, темнее небо. Нет, Сильвана была слишком боевой женщиной, ведьмы вообще сочетают в себе умело сексуальность и силу ядерной бомбы, чтобы сказать, что в дожде прячут слезы - нет, уберите из ваших юных голов эту ересь. Оплакивают погибших, а все пока были живы. Хотя мать и могла снести к чертовой матери, каламбур века, самолет, но она умело воздержалась. Спасибо и на том. А уж своего супруга в руки мамаши совушка не собиралась отдавать - слишком много чести. Слишком хорошо Вана помнит все. Такая вот деревенька была далеко не первой на её памяти - материнские навыки прививания жажды разрушать были слишком знаменательны, забыть оторванные головы вообще крайне трудно. До такой степени трудно, что живот едва не выворачивает, а нос непроизвольно морщится. Говорят, что плохое забывается. Так вот - врут безбожно. Зато можно было смело надеяться на Спирита. Просто современный Геракл, храбрый и грозный защитник слабых и униженных. Неуютно, видимо, ему. Бывает, боевой друг, бывает. Сама же Сильва была удивительно безучастна по отношению к непокорному ветру, не воспринимала звенящей тишины - всю её наполняло до одури знакомое чувство. Дочери так любят матерей - еще бы у ведьм это была любовь.
-Я её чувствую. Безумие какое-то, - Сильвана тяжко выдохнула. Дело дрянь. Все это описывалось именно безумством: прикончить собственную мать в храме, конечно, символично, но символы - последнее, на что хотелось отвлекаться. Если так подумать, то лишь ведьма знает ведьму, особенно ту, с которой делит кровь. Во многом Шинигами можно понять. Только вот доказательства преданности уже порядком утомили. Да все утомляло. Не время ныть - оборвала себя на печальных мыслях совиная колдунья, расправляя плечи. Грудью на амбразуру так грудью на амбразуру, только бы об оной, не груди, о ней и так все знает, а об амбразуре, рассказать кавалеру, приостановив оного за все ту же руку и заглянув внимательно в глаза - донести информацию стоит предельно ясно, - Спирит. Послушай меня. Очень внимательно послушай. Моя мать чудовищно опасна. Она не будет сыпать в тебя проклятьями и не превратит в лягушку, не высосет твоей жизни и не отравит, не лишит тебя глаз - если, конечно, не выцарапает их самолично. Она в пространстве перемещается. Так что прикрой меня, ладно? - улыбаться выходило слабо, оттого выходило "зубоскальство" болезненным и отрешенным.
Глаза совиные устремились к храму. Видимо, мать любила все еще святые места. Забавно. Ожидает, должно быть, как её дочь поднимется, окутанная траурным покрывалом туч, кинется ей на шею, скажет, что возвращается. И тут грянет гром, а отсвет от молнии отразится от золотых локонов её милой девочки - и будет она прекрасна в своей ужасающей мощи. Если бы все было так хорошо. Если бы Вана приняла ведьмовство. Если бы она еще была милой девочкой. "Если бы я была чуть более благодарной дочерью" - Сильвана хмыкнула своим мыслям даже. Недобро так. Она ведь тоже представляла себе встречу с матерью. Но не так. Она не шла за руку с мужем по душу родительницы, она была рядом с матерью, помогавшей людям. Тут уж очередная ошибка представлений, но со стороны блондинки - трудно было вообще подумать о том, как Кампанелла кому-то помогает. Несоответствие взглядов обещало стычку матери с дочерью. И от этого легче шагать по лестнице не становилось.

Одно дело - что предпримут другие. Другое - что предпримешь сам. Довольно трудно было вообще помыслить о том, что как бы ты идешь не на чаепитие, не по душу жалкого кишинёнка обнажаешь оружие - забавный каламбур, учитывая, что Спирита его благоверная видела обнаженным во всех смыслах. Хорошо, что брать фантазию в узду у собранной когда-то-в-девичестве-Стрикс выходило хорошо - мать была бы просто вне себя от радости и гордости. Чтоб ей пусто было, грязная ведьма. Только вот если в последнем сомневаться стоило, то отсутствие у Сильваны плана не могло быть подвергнуто сомнению. Именно поэтому шла зубрилка буквально на иголках. К резонансу она была готова, дело привычное, отработанное, только вот использовать, скажем, Охоту на Ведьм - дело крайне тяжелое, пусть прежняя форма и восстановлена, да вот только предел остается пределом. Да и как можно составить план, если соперница прыгает в пространстве? Как-то. Трудно себе это представить, но действовать нужно - стоять и ждать своей участи совушка не намеревалась. Как минимум глупо подвергать опасности жизнь своего оружия - так еще помножим это на то, что никакая мать в здравом уме не оставит своего ребенка без отца. Если это, конечно, не Кампанелла. У той при дочери отпускались шутки вроде "Сегодня я ела женские пальчики, но не виноград", отчего воспоминания о маман был крайне скверные. И это не мешало инстинктам сопротивляться убиению родительницы! Столь же древний, сколь человеческий род, столь же древний, сколь ведьмовство, он истошно вопил об аморальности выбора молодой ведьмы, убить ту, что тебя выносила, - нарушить законы ковена, которым они, мать и дочь, когда-то были. Только вот сейчас приходилось выбирать - Шинигами, старый проказник, знал толк в подборке и проверке кадров. Оставалось только надеяться на собственную реакцию. Собственно, именно она была продемонстрирована вместе с лютейшим скепсисом, выраженным выгибанием тонкой брови - так еще и остановилась лишь тогда ходячая энциклопедия, когда встала на несколько ступеней выше, отчего смотрелась грозной амазонкой. Где-то в душе, сокрытой и ограниченной, Вана Спиритом восхищалась. Да, он немного балда, несерьезный - про таких говорят "с ним каши не сваришь", да вот только последнюю совиная колдунья не любила. Во всем же остальном супруг демонстрировал себя чудесно, пусть иногда и приходилось его направлять. В этом ведь и заключается прелесть замужества? Тыкаешь здоровенному мужику в ошибки и огрехи, заставляешь его мусор выносить, рубашки ему гладишь, а ночью прижимаешься носом к крепкой груди - и ничего тебе за это не будет. Если обладатель этой груди, хотя взаимодействие с оной вообще трудно сопоставимо с графой "за это избивают до смерти", дома, конечно. В противном случае используешь подушку. Подушка хоть не говорит уже битый час о том, что сейчас его хрупкую супругу ожидает самое роковое событие в её жизни, но и не греет.
-С тобой случается, - Силь тихо рассмеялась, мастерски унимая дрожь в руках, - и не сдавайся так просто. Я в тебя верю.
Она слишком хорошо помнила маман, чтобы думать о ней в хоть сколько-то душеспасительной форме. Сильвана вообще с матерью была в напряженных отношениях. А тут вот такая нежданная развязка семейного конфликта. Фразу "убить мать" она старательно избегала, стараясь вовсе не думать о родстве, которое, на деле, лишь усугубляло ситуацию. Вообще, как-то зашла у них речь об именах. Так вот, знаете, женщину, которая сначала хотела назвать тебя Ураленсисой, вообще трудно любить. Да, это очень иронично, назвать дочь Длиннохвостой Неясытью, все те, кто знают латынь, просто подохли бы от смеха - особливо биологи. Хорошо, что что-то от разума в этой женщине, но осталось. Тем страшнее было идти к ней - а если в этот раз её замкнет так, что никакого разума не хватит? Это изрядно пугало, но Вана старательно держала себя в руках. В моменты, когда было страшно, она начинала просто перечислять названия сов на разных языках. Обычно это как-то отвлекало - сложные слова вообще всегда отвлекали от ненужных мыслей, помогая привести голову в порядок. А зачастую именно его не хватало. Нужно быть правильной девочкой. Пока это устраивало почти всех - едва ли "правильность", "праведность" и "доблесть", привитые не Кампанеллой, а Шинигами, понравятся первой. А еще то, что её милая дочурка пришла с косой. Но это так, пустяки. Гораздо важнее проблемы с воспитанием.
-Нет. Не разрешил. Он мне пока не доверяет, видимо. Я его понимаю, - блондинка прокашлялась, после старательно копируя голос самой Смерти что жутко, богохульно, но прикольно, - мы делаем не ведьму из тебя, Силь-тян, а Косу Смерти из Спирит-куна, так что покрошите там все без магических штучек, океюшки?
Да что говорить, повелительница самого крутого на свете оружия (по мнению самой косы) явно всячески стремилась разрядить обстановку. Ей не нравилась ни разрушенная деревня внизу, ни затихшая природа, ни сосущее чувство в груди. Еще и дурацкая лестница кончилась столь некстати: совушка как раз вновь ударилась в печальные мысли, а напридумать достаточно сложных слов времени уже и не было. Трагедия. Зато оружие легло в руки привычно, прохладой стали коснувшись чуть дрогнувших ладоней.
-И мой уход на заслуженную пенсию, - а тебе еще батрачить практически беззлобно выдохнула про себя Вана окончание мысли. Тут или пенсия посмертно - или просто отставка, ребенка надо воспитывать, а не за душами гоняться с косой наперевес, а так не каждая женщина бегать сможет. Когда у тебя чудовищная физическая сила, мамино наследие, многое оружие кажется легким. А уж когда дыхания душ совпадают, так вообще прелестно.
При взгляде на Кампанеллу взгляд ведьмовской буквально вспыхивает в печальных сумерках. Совиные, пронзительные, хищные, глаза впериваются в практически не изменившуюся мать - явно не такой убегала от матери когда-то запуганная Сильвана. Сейчас-то она держится легко, пусть и не внутренне, то хотя бы внешне: легкий наклон головы, непринужденная поза с основным упором веса на правую ногу. Одни скажут, что нечего бедра показывать, и то, что талия хороша, тоже не стоит демонстрировать - а вот черта с два. Из такой позы удобнее всего быстро выставить свободную ногу вперед и пригнуться, перемещая вес. Все продумано уже скорее телом, чем мыслью - оной нужно бы сосредоточиться. Тяжко выходит, правда. Зато за спиной лезвие косы, едва не касающееся каменной кладки, от времени потрескавшейся и изрядно позеленевшей. И именно оружию более всего доверяет такая неправильная ведьма. Обе, наверное.
-Здравствуй, Ма...Матушка, - обращение Сильвана из себя буквально выдавливает, так, словно называть стоящую перед ней женщину матерью - труд неописуемый, только вот напряжение выдает то, что блудная дочь сдавливает оружие в руке с такой силой, что костяшки, бледные и без дополнительных спецэффектов, становятся еще бледнее. Голос отвратительно отказывается слушаться, тело омерзительно не желает подчиняться, но ведьма упрямо держала осанку. Да черта с два она склонится, хоть огнем Инквизиции перед носом води - не выйдет.

А они не похожи. Ну вот совсем не похожи, хоть тут тресни. И взгляд у этой ведьмы-то совсем недобрый, прощай-прощай хрупкая надежда на то, что им удастся договориться, что они не убьют эту ведьмы, что все завершится тихо, мирно и... Нет, ну взгляд правда страшный, пробирает-то как, и даже в форме оружия, когда эта ведьма, казалось бы, тебе вреда не может причинить, все равно неуютно, мерзко, страшно. Ужасное это чувство, страх. А если страшно ему, то каково сейчас Силь? Она, конечно, сейчас кажется сильной, но в душе то все ясно - мать убивать тяжело. Даже если она ведьма. Даже если она хочет убить тебя. Для Спирита это лишь незнакомая женщина, которую он больше никогда не увидит - либо они убьют ее, либо она убьет их, а Силь жила с этим человеком многие годы, и, наверно, она то для его прекрасной и ненаглядной значит слишком много. Сейчас бы обнять ее и утащить подальше от этого места, но это им не позволят. Ни ведьма, ни Шинигами. Возвращаться домой ни с чем будет позорно, а для Силь - еще и опасно.
А ведьма то не промах, ишь, как сладкими речами пытается переманить дочь на свою сторону. И зубы то как заговаривает, для ее блага, ну конечно! К несчастью для Спирита произносится фраза про никчемное оружие, которая выводит его из себя. Конечно он признает, что порой он ведет себя, как полный дурак, но это никак не помогает его исправлению, вот и сейчас - не просто мелькает в отражении, не просто ворчит что-то себе под нос или пытаясь хоть как-то прибодрить Силь - не-е-ет, Спирит решает трансформироваться обратно в человека, решает высказать ведьме не только то, что о ней думает, а еще и то, что думает о ведьмах вообще. И о ее сладких речах, Кампанеллы то. И о ее пафосной стойке, мече, и о ее магии, и о... перечислять можно до бесконечности, верно? Ну как же это глупо, и где-то в глубине души Спирит это понимал, но дурость - она наследственная, а род Албарнов никогда не отличался логикой действий.
Выпрямившись и загородив собой Силь, Спирит начал одну из самых больших речей в его жизни. И одну из самых глупых и безрассудных. Это в будущем он будет со смехом это вспоминать, а сейчас ему кажется, что это все до жути серьезно, и что его слова то наверняка донесут до этой дуры-ведьмы всю правду и смысл их прихода. Накипело, как говорится. Албарн никогда не был человеком настолько эмоциональным и легко заводимым, но сейчас как-то получилось. Указав на Кампанеллу пальцем, Спирит громко цыкнул и скривил лицо.
- Да что ты все заладила?! Совсем дура что ли, тебе, черт подери, больше восьмисот лет, а ты задаешь такие идиотские вопросы, на которые ответы очевидны настолько же, как и то, что небо голубое, а трава зеленая! - парен взмахнул руками и фыркнул. - Ну разумеется она не перейдет на твою сторону, потому что ты, старая карга, довела родную дочь до того, что она сбежала к Шинигами, которого ведьмы боятся, как огня! Ты понимаешь, да?! Захотела бы моя ненаглядная вернуться к тебе - она бы вернулась одна, ну или хотя бы с дочерью, а не со мной! Тем более зачем ей нужна ты, когда у Силь есть дочь, есть академия с кучей приятельниц, да даже я у нее есть, черт подери, и мы не такие жлобы, как ты, и мы не скупимся на нормальное отношение к ней, мы то не ты, у нас нет этих ваших ведьминских заморочек с дочерьми!.. Хотя, о каких ведьминских заморочках я могу говорить, когда ты, карга, можешь только одну способность использовать! - смотря на лицо ведьмы, на котором явно читалось, что сейчас кому-то достанется, Спирит как-то не задумался, что пора бы превратиться в оружие, да и вообще замолчать... - Ты думаешь, раз у тебя есть меч, то ты можешь заменить им свои ведьминские способности? Пф, не смеши меня, да такую слабую ведьму, как ты, мы одолеем в два счета! Ясное дело, почему тебя другие ведьмы не любят, потому что не можешь ты ничего, старая карга, колдовать не умеешь, детей нормально воспитывать - тоже! Хотя нет, я все же должен сказать тебе спасибо, если бы не твоя неспособность нормально вырастить дочку, то я бы сейчас не был женат на моей ненаглядной Силь.
Ой-ой, мистер Албарн, кажется сейчас кто-то схлопочет лезвием в живот. Ведьм лучше не злить, особенно если у них есть опасные острые оружия и способность к прыжкам в пространстве. И особенно ведьму не стоит раздражать, если ты увел у нее ее родную дочь и только что высказал ей свое неудовольствие в такой грубой форме. Тут была бы уместна шутка про тещу, если бы ситуация не была столь опасной и плачевной. И как-то в голову Спириту вот совсем не пришло, что надо бы перекинуться в оружие, потому что после такого ведьма точно не даст дочери шанс ответить, а сразу же кинется в бой.
И стоило одному болтуну взглянуть на свою невесту в поисках поддержки и улыбки, мол, ты все правильно сделал, Спирит видит только страх и ужас, а потом сам понимает, что он только что наговорил. И былое негодование меняется на страх, а в голове всего один вопрос.
Что же ты наделал, идиот?!

    Кампанелла не слушала Спирита. Все его слова шли в пустоту, пока ведьма не могла налюбоватся на свою взрослую дочь. Сколько всего она пропустила в ее жизни, пусть она и жила не по уставу и законам ведьм. В этот момент материнское сознание перебаривало любую ненависть и желание дратся с Сильваной. Ей больше хотелось обнять ее, но, слова ее оружия, как якорь, не давали далеко уплыть в свои мечтания. И, стоиломкосе Смерти заикнутся о воспитании, как лицо Кампанеллы тут же изменилось. Нет, какой-то особой гримасы внезапной ярости и ненависти вы бы вряд ли увидели на ней. Могло показатся, что она спокойна, как камень, но, в ее глазах был виден огонь и агония смерти. Спирит только что подписал смертный приговор самому себе.
- Воспитание... А ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О ВОСПИТАНИИ, ПАПАША?! Казалось, что еще немного, еще маленький толчок, и храм развалится от крика ведьмы. Она не злилась, она вскипела от столь наглых слов незнакомого ей человека, который был еще и мужем ее дочери и отцом внучки. - Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Сильване так, как знаю я... За такие слова мало вырвать твой язык, его еще нужно запихнуть тебе обратно в глотку с обратной стороны. Ведьма исчезла из глаз, стоило ей закончить свои слова. Тонкая линия зеленой молнии блеснула прямо над Спиритом и Кампанелла уже появилась над его головой с обнаженным клинком. Сила, которая была в ударе, могла бы расколоть пополам любой камень или сталь, которая бы встретилась ей на пути. Плюс, ее ненависть к оружию Сильваны было настолько сильным, что она не пожалеет сил, чтобы заставить замолчать его навсегда.
- Уйди с дороги, дочь, -грубым и командующим тоном прошипела ведьма, когда ее удар был заблокирован. На самом деле, она не хотела повышать тон на Сильвану, но, игнорировать слова Спирита тоже нельзя было. - Этот наглец должен получить по заслугам за все... Напор, с которым Кампанелла давила на оружие, которое держала ее дочь, был настолько сильным, что плиты под ее ногами не выдерживали такого давления, начиная трескатся и ломатся на мелкие кусочки. В глазах ведьмы было видно ее желание убить того, кто посмел оплодотворить ее дочь, и растерзать его тело на такие маленькие кусочки, что будет достаточно одного обычного мусорного пакета.

Отредактировано GAME MASTER (2014-08-16 13:43:05)

Может, Спирита похитили пришельцы в детстве, поэтому он считает, что у него есть какие-то суперспособности, исключая превращение в косу? Может, какой-то зеленый гуманоид, разрушивший не один мир, назвал его своим Бро - и с тех печальных пор погибло еще с десяток вселенных, а Албарн считает себя неуязвимым? Может, он - искусственно мутировавший человек, который был когда-то блондином, а теперь лысый - и Спирит носит парик, дабы скрыть, что он теперь бессмертен и психован - и его регенерация восстановит ему все органы? Может, он - аналог Росомахи, вот у него лезвия из тела и лезут, а так он еще и может заживить себе любое ранение? Нет, просто Албарн дебил. А еще у него тестостерон зашкаливает. Конечно, покажи, что ты - альфа-самец, унизь женщину. Просто охренеть, какой великолепный план. Кто-то предвзятый, вроде Кампанеллы, сочтет превращение в оружие скорее отступлением и трусостью, а вот Сильвана восприняла благосклонно: видимо, разум еще остался у дражайшего оружия, раз он наконец-то сообразил, что его тело менее убойно, чем форма косы. Конечно, поспорить Албарн мог - наверняка бы начал, ведь он такой мужчина, просто обнаженное оружие, налетай, бабье, оторви кусочек счастья - и милая матушка была готова разорвать на эти самые кусочки своего зятя. Собственно, именно это она показала своей атакой, встретила которую Вана довольно резво для повелителя с ограничителями на всем, на чем только они могли быть. Это не помешало ей перенести вес вперед, на выставленную ногу, буквально напирая на меч собственной матери недурственной силой, которой позавидовал бы сам Святогор. На отчаянный треск плиток под ногами повелительница почти не обращала внимание, разве что печалила слабость поверхности - мордобой обещал быть не самым простым, так что крепость земли под ногами должна была быть. Спирит, видимо, просто не видел женщин в ярости. В подобной ярости. Вот нуб, да? Вот блонда замужняя все прекрасно понимала - именно поэтому не смела терять бдительность и отвлекаться на албарновское "ко-ко-ко" - его хребет нужно было спасать. К сожалению, маман уже была заведена, с дороги велела уходить. Ишь, раскатала губу. Получит он по заслугам только от своей законной жены, если выживут. Сам рад победе не будет.
-Только через мой изуродованный труп, - вон как шипит, вы погляньте! Верная жена, доблестно вставшая на защиту безмозглого, а тут иначе не охарактеризуешь, мужа, скорее костьми бы легла, а свое не отдаст - ох, уж эти ведьмы, одни беды с ними, то с мамой не делится человечинкой, то мужа погоняет на чем свет стоит! Трагично и жутко. Ведьмовская сущность так и хлещет из всех щелей - культурных, а не подъюбочных: зрачок острый и тонкий, волосья едва дыбом не стоят. Эй, мужики, вылазьте из кустов, срочно нужен ринг, желательно из грязи, две кошечки должны вырвать друг другу кишки и волосы!
На лезвие Сильвана не смотрит - ей не до этого. У её матери мощь просто чудовищная, сдерживать подобную атаку - дело тяжкое. Да и не хочет она отступать и бояться - что-то внутри щелкнуло. Сова устала бояться. Темно, жутко, близится ночь - самое её время. Да и меж двух огней будучи, думать о сем не хочется. Поэтому Вана думает о том, как бы сохранить здоровье и жизнь ненаглядному. О себе-то как-то не задумывается - и дело не в самомнении вовсе. Когда смотришь в глаза матери, вроде бы родные, вроде бы желанные такие, должно возникать потрясающе нежное и до безумства восхитительное чувство невероятной близости к самому родному на свете человеку. И этого не было. Совсем. Мать, все же, не изменилась - тупая жажда убивать сквозила из её души, из её действий, из некогда гладящих по волосам рук. Только вот в руках блондинки сейчас находится чужая жизнь - и это не метафора затасканная. И просьба была не столько воспринята зрительно, сколько услышана - может, это был и минус для повелителя, но совиная колдунья заботилась о своем оружии. Терять еще одно не хотелось. А еще боль ухудшает синхронизацию. Поэтому пришлось противостояние с матерью оставить: Вана, согнув колени, нырнула, вниз, что, впрочем, не избавило её от удара в скулу пропущенной атакой - зато Спирита успела убрать. А царапинка станет едва заметным шрамом, только вот шрамы со временем исчезают, вроде бы, по ним и не скучаешь особо, а вот по Албарну супруга его будет рыдать. Так что к черту, тем паче, что прекращать атаковать Сильвана не собиралась. Уперлась, значит, руками в потрескавшуюся дорожку - да как запустила мамке в челюсть пяткой, после из элегантной березки (шумящей не листвой, а юбкой, правда) вставая в защитную позицию с косой на изготовку, демонстрируя, что дочурка блудная находится в отличной форме - и до состояния бифштекса её придется постараться довести. Отрежет ногу девочке своей Кампанелла - так сделает Силь протез, позеленеет, зуб золотой вставит - и присвоит себе дворянский титул, после чего соберет банду и начнет беспределить, а отрежет руку - будет вместо неё крюк, и опосля Силь как пират ходить брутально станет. И трубку курить научится. И будет делать из женщин куртизанок, а Гарик Сукачев напишет про неё песню. Шах и мат, аметисты!

- Заберешь? И что ты с ней сделаешь? - на мгновение, а если подумать. Что будет с их дочерью, если они не вернутся с задания? Что сделает с ней Шинигами? Убьет? Ведьмы и Шибусен не примерятся никогда, а их дочь - результат того самого "если" - примирения оружия и ведьмы, которые то уж обязаны ненавидеть друг друга, она просто не вписывается в ту жизнь, которую выстроил для академии Шинигами, не вписывается в главное правило - ведьм нужно убивать. А она же, их маленькая Мака, в конце концов несет в себе кровь ведьмы... даже двух, и одной страшной и ужасно сильной. В конце концов магические способности, как бы не ужасно было это осознавать, когда-нибудь, да проявятся, если их не сдерживать со стороны. Попытается ли Жнец вырастить из их дочери свою сторонницу или же... Хм, никогда не узнаешь, что на уме у этого старого чудака. А вообще, если уж совсем честно, то лучше и не знать этого. В конце концов за маской этого старого дурака может прятаться нечто неприятное и ужасное. Вот сейчас, например, на этом задании, Спирит в этом убедился. Это же надо - приказать убить собственную мать!.. У него бы рука не поднялась. Вот совсем. Ну, может, это потому, что у него матушка не ведьма. - Попытаешься вырастить из нее свою сторонницу? Замену своей дочери? Глупо все это, - он усмехнулся. - В конце концов, она будет напоминать тебе о твоей  неудаче, о том, что ты убила свою дочь, и о том, что та связалась с таким... как ты там говорила? Щенок из Шибусена, да?
Быстрые удары из самых неожиданных мест были не так сильны, как та самая первая атака, что не могло не радовать самого Спирита, одна-а-ако они были чертовски неожиданными, что в то же мгновение не могло не печалить. В конце концов весь урон от неудачного блока достанется Силь, а он может только наблюдать за этим и огорченно качать головой из-за собственного бессилия. Ну, может попытаться еще раз разозлить ведьму? Не так нагло, конечно, но колко, чтобы она не прыгала в пространстве, а старалась бить напрямую, по косе. Может, тогда то они ее и подцепят и убьют.
- Впрочем ты можешь не волновать об этом, знаешь ли. Тебе не предстоит смотреть на нашу маленькую Маку и терзаться мучительными воспоминаниями, тебе ВООБЩЕ больше не придется заботиться о чем-либо в будущем. Мы решим за тебя эту проблему. Быстро, легко... и, может быть, безболезненно.
Нет, ну может и не безболезненно, это смотря кто куда бить будет... Ну, ладно, это не совсем важно, сначала нужно разобраться с тем, как уйти от этой череды бесконечных атак из неоткуда, которые продолжают сыпаться с умопомрачительной скоростью. Можно было бы отпрыгнуть назад, но там недалеко до лестницы, а свалиться с нее во время сражения... что-то нет, не то это. Да и глупо. Да и... о, не отвлекаться, не отвлекаться! Да и не факт, что при прыжке назад их не настигнет Кампанелла, нужно что-то более действенное и опасное, например, например... Ах да, точно. То самое, что доступно только холодным оружиям, как его там...
- Сильвана, Силь, Силь, Силь, - Спирит старался говорить как можно тише, чтобы ведьма его не услышала, а повелительница наоборот. Опасливо покосившись назад на мелькнувшее в воздухе лезвие, Албарн поежился и вновь повернулся к повелительнице. - Я знаю, что мы его очень редко использовали... Ну, совсем пару раз, но, я думаю, сейчас самое время для него. Для резонанса и для "Охотника на ведьм".
Уж кому-кому, как не Силь знать о том, как опасен "охотник", ведьма в конце концов. А вообще как забавно то выходит: ведьма использует "охотник на ведьм", чтобы победить... ведьму. Хоть плачь, хоть смейся. А вообще резонанс душ с Силь - это круто, это тебе не обычный мастер, хотя, наверно, Спириту и говорить то об этом нечего - не было у него "обычных" мастеров: предыдущий то, Штейн, со своим безумией и манией все резать.... ух, нет, лучше о нем не вспоминать в данный момент, лучше не вспоминать.
Ух, а вообще хорошо, что эта Кампанелла только в пространстве прыгает, а то если она использовала бы какие-нибудь заклинания, то тут бы совсем плохо было, а так надежда на то, что миссия не окажется провальной еще есть. И не маленькая.

- Уж лучше иметь при себе такое веское напоминание о своих ошибках, чем потом жалеть об упущенном, - монотонно проговорила Кампанелла. Светлое от резонанса лезвие стремительно приближается, грозясь отрубить голову, это усилие вызывает у ведьмы лишь слабое подобие улыбки, будто бы и не коса это вовсе, а лишь игрушка. Игрушка ребенка, ее дочери... Хм. Кампанелла закрыла глаза и резко выставила руку вперед, останавливая атаку, даже не согнув конечность в локте не смотря на силу. По руке потекла кровь от глубокой царапины на ладони. Все вокруг замерло и остановилось на мгновение после такой яркой атаки, а сама ведьма приоткрыла один глаз. - Ты выбрала неверное направление, Сильвана.
Кампанелла крепко сжимает лезвие в руке, не обращая внимания на боль в ладони и текущую кровь, а сама в это же время отводит меч в сторону для финального удара. Для нее это мгновение длится целую вечность, тянущуюся медленно и бесконечно, хотя на самом деле проходит всего пара секунд. И даже за этот, несомненно, малый отрезок времени ведьма успевает рассмотреть свою дочь ближе и замечает изменения, замечает того, что раньше в дочери отсутствовало. Откуда взялась эта уверенность во взгляде, проскальзывавшая ранее лишь в редкие-редкие мгновения? Куда делось уважение и страх перед своей родительницей, почему сейчас их нет, что случилось с ее маленькой хрупкой дочерью в академии дурака в черном плаще? Кампанелла резко ударяет лезвием в противоположную сторону по горизонтали, задевая в незащищенный сейчас живот. Кровь ударяется о расколовшуюся плитку, а ведьма молча наблюдает за тем, как падает ее дочь. Ведьма отводит взгляд в сторону и крепко сжимает рукоятку меча. Нет. Это не ее дочь, ее маленькая Силь умерла в тот момент, когда перешла на сторону Шинигами. Теперь эта девушка на земле просто один из многих противников, которым так и не удалось убить Кампанеллу по велению дурака Смерти. Коса со звоном ударяется о плитку при соприкосновении с землей.
Кампанелла делает шаг вперед и наклоняется к Сильване.
- Мне очень жаль, что мои способности не передались тебе... но... - она вдруг начинает улыбаться неприятной холодной усмешкой. - Говорят, что магия передается через поколение. Быть может, из твоей дочери все же выйдет толк, когда я заберу ее.
Кампанелла выпрямляется и отходит от дочери на безопасное для ведьмы расстояние, после чего разворачивается лицом к косе, указывая на него кончиком лезвия. Лицо ее искривляется из-за злости.
- Давай же, парень-коса, покажись! Ты слишком много болтаешь, пора платить за свои слова, гнилой червь. Я принесу Шинигами твою голову, как доказательство слабости его оружий.