Наверняка, тренировка могла бы стать чем-то терпимым. Не хорошим, нет. Но терпимым, как некий обязательный факт, с которым нельзя бороться – можно только смириться. Она могла бы таковой стать, если бы кто-то не назначил ей в «учителя» человека, который с месяц назад учинил над ней крайнее унижение, причём больше моральное, чем физическое.
Злопамятность, тем не менее, никогда не была главной бедой Белой Косы. Уже сейчас, в свои шестнадцать лет, перед ней вставала в полный рост несколько иная проблема – беда с памятью, мешавшая, собственно, быть злопамятной. За месяц её обида – таковая, впрочем, была недолгой и со временем Урсула стала воспринимать случившееся как неприятное приключение – стала менее заметной. Хартманн стала относиться к ней спокойно.
У нее вообще теперь плохо было с памятью. Стиралось лишнее, исчезало важное, прошлое таяло, превращалось в абстрактное понятие «время-до». Сачи, которой Урсула искренне призналась в происходящем, сказала, что, возможно, её память так переживает предательство матери. Стирает ненужное, перекраивает прошлое так, чтобы было не больно, тает…
И всё же, при виде пепельной макушки, Хартманн не могла не скривиться недовольно и не ткнуть пальцем в его сторону.
– А, это вы, Маньяк-сан. – да, имя его она тоже подзабыла, хотя, признаться, первое время хотела всё же написать какую-нибудь жалобу на имя Шинигами. Он ей не враг, всё-таки. Ей даже мать не враг. Если она… всё верно помнит? – А я вот. Вынудили.
Странно, что он рад её видеть.
Проблема с воспоминаниями в её жизни ещё только начиналась. Спустя годы она встанет в полный рост, и Хартманн многое придётся додумывать. Но сейчас, пока она ещё помнила, она удивилась: почему он рад?
Хартманн не слушала его бодрую болтовню.
Совсем, даже половиной уха не слушала.
– Я не рада тренировке.
Как будто выражение её лица может говорить об обратном.
– Но, если я уйду, вы доложите учителю?
А ещё она зачем-то обращается к нему почти вежливо[1].
____________________________________________
[1] you can tell the teacher about it? – в английском языке «you» исполняет функции «вы» и «ты». Урсула подразумевает именно «вы» и удивлена своей вежливости.